Коэн Р. Писать как Толстой : техники, приемы и уловки великих писателей / Ричард Коэн ; [перевод с английского: Ксения Артамонова]. – Москва : Альпина Паблишер, 2018. – 379 с.
Название – явная дань редакционно-издательскому маркетингу, потому что в своей книге Ричард Коэн писать не учит – тем более, как Лев Толстой. Зато можно утверждать, что в ней автор учит вдумчиво читать. Его книга – занимательное и при этом глубокое исследование анатомии романа, причем именно романа, а не рассказа или повести. Это разговор о том, как писатель совершает творческий выбор, который может пойти на благо или во вред произведению.
Будучи профессиональным редактором и издателем, Коэн подготовил к печати десятки книг современных авторов, среди которых Кингсли Эмис, Энтони Бёрджесс, Джон Ле Карре, Виктор Соден Притчетт, Мадлен Олбрайт и другие, поэтому автор знает, о чем говорит. Но его книга родилась прежде всего как продолжение курса литературного мастерства, который Коэн в течение семи лет вел в Кингстонском университете в Лондоне. Сначала автор хотел просто дать практические советы начинающим писателям, но в процессе работы эта цель отошла на второй план, потому что Коэн увлекся другой темой, а именно тем, «как великие романисты справлялись с конкретными трудностями». Каждая глава книги посвящена одной из таких трудностей: как начать роман, как его закончить, от чьего имени вести повествование, как писать диалоги, как выстраивать сюжет – и чем он отличается от истории, как слушать ритм прозы, в чем состоит искусство эротической сцены и так далее.
Достоинство книги в том, что она не очередное пособие по креативному письму, не популярный учебник «Литература для чайников» и не издание типа «Как написать бестселлер». Это филологическое исследование, основанное на анализе десятков классических и современных романов, которое отвечает на вопросы: из чего состоит хороший и успешный роман и каких ловушек авторам следует избегать? Это путеводитель по роману.
Профессия литератора создает у некоторых людей иллюзию доступности: говоря словами Твардовского, «вот стихи, а все понятно, все на русском языке» – и если один грамотный человек написал книгу, которая стала бестселлером, почему бы другому грамотному человеку не повторить этот успех? Может быть, поэтому во всем мире так популярны университетские курсы писательского мастерства. В предисловии Коэн затрагивает вопрос, можно ли научить человека писать. Однозначного ответа он не дает, но зато ссылается на суждения, которые высказывались по этому поводу различными авторитетами: сделать человека писателем невозможно (Курт Воннегут); вложить в кого-либо писательский дар нельзя, но, если педагог такой дар обнаружит, он сумеет удержать человека от неверных шагов в литературе (Энн Битти); способность к писательству формируется в результате хорошего обучения, подкрепленного любовью к литературе (Джон Гарднер); литература – это всего лишь столярное ремесло (Гарсия Маркес); единственный способ научиться писать – это садиться и писать (Хемингуэй).
По прочтении книги Коэна остается двойственное чувство: с одной стороны, он убеждает, что писательство – слишком сложная профессия, требующая огромной технической оснащенности, а также дерзости в принятии творческих решений, поэтому, если можешь не писать, не пиши. С другой стороны, теперь, когда стало ясно, из чего состоит роман, почему бы не попробовать? Не боги горшки обжигают.
Что есть роман: высокая человеческая миссия или продукт, изготовленный по известному рецепту? Если на выходе курса «Creative Writing» мы получим не писателей, а более квалифицированных читателей, это все равно будет хороший результат. Неожиданный побочный эффект оказывает и книга «Писать, как Толстой»: уже при чтении очередного произведения даже признанного автора начинаешь замечать оплошности сюжета и стиля, хочется убрать длинноты, излишний пафос, избыточные детали. Быть «диким», стихийным читателем легко и приятно, но быть читателем, вооруженным редакторским инструментарием, – это палка о двух концах: удовольствие от чтения среднего романа снижается, зато от хорошего – растет.
Две главы Ричард Коэн посвящает искусству и культуре редактирования, роли редактора и характеру взаимоотношений редактора и писателя. Вероятно, найти «своего» редактора – такая же удача, как найти своего врача или психотерапевта. Но первый редактор писателя – он сам, недаром говорят, что процесс редактирования начинается еще на уровне замысла, до появления первого предложения. «Недовольство собой составляет одно из коренных свойств всякого настоящего таланта», – цитирует автор Антона Чехова. Но патологическое недовольство иногда выливается в нерешительность и перфекционизм, писатель может погрязнуть в саморедактировании, и тогда его роман рискует никогда не увидеть свет. На другом полюсе – самодовольство и некритичность (Коэн не рассматривает графоманию как явление, поскольку в его книге речь идет все-таки о профессиональном подходе к писательству.) Обеспечить оптимальный баланс между творческой дерзостью и критикой призван умный и тактичный редактор.
Коэн описывает пример «успешного сотрудничества, когда редактор не подчиняет себе автора, а становится его творческим партнером» (с. 275). Это случай знаменитого романа-антиутопии Уильяма Голдинга «Повелитель мух», чей успех у читателей и критиков стал возможен во многом благодаря чутью и такту молодого редактора издательства «Faber» Чарльза Монтейта. Процесс «чистки» рукописи занял целый год: по совету редактора автор изменил структуру романа, исключил некоторые сюжетные линии, уточнил характер одного из главных героев, убрал излишние акценты. «Перечитав роман и взглянув на него сторонним взглядом, я вынужден был согласиться со всей вашей критикой – и теперь с энтузиазмом и энергией готов взяться за “чистку”», – писал Голдинг Монтейту. Но разные авторы имеют и разные склонности к редактированию своих текстов: «Одни оказываются не в состоянии переработать первый вариант, а другие не хотят даже пробовать» (с. 293). Некоторые же авторы вообще не приемлют никакого редакторского вмешательства.
Важная глава в книге Коэна принадлежит этике писательской профессии. Есть теоретики, которые признают, что «автора» не существует вообще и что любое произведение – плод коллективного ума, созревший внутри и благодаря некой культурной общности. С этих позиций ценность литературного произведения определяется той «добавочной стоимостью», которой автор способен снабдить сырой материал, оказавшийся у него в руках. Сырьем же для писателя может служить что угодно, в том числе кочующие сюжеты, чужая проза, личный опыт, истории других людей, шум и даже сор жизни. Некоторые писатели не считали зазорным брать кусочки из произведений других авторов и вставлять их в свои. На первый взгляд, это плагиат. Но писатель Томас Пинчон призывал не рубить сплеча: авторам исторической прозы важно, чтобы она была достоверной, ради этого автор находит и вставляет в свою книгу готовую деталь, которая кажется ему привлекательной и уместной. Такая творческая компиляция – это всего лишь метод работы. Одно из радикальных мнений, высказанных в книге, гласит, что литературное творчество есть воровство: автор берет реальную историю и адаптирует ее под свои цели – и это тоже метод.
Сам термин «плагиат» происходит от латинского слова, обозначавшего похищение людей. Главный герой в фильме Вуди Аллена «Манхэттен» сокрушается, что его бывшая жена опубликовала историю их неудачной семейной жизни с интимными подробностями. Такие вещи сближают художественную прозу с документальной и размывают их границы, пишет Коэн. «Персонажи в мемуарах нереальны, но они питаются кровью живых людей, как вампиры», – цитирует автор писателя Александра Стилла (с. 102). Писателю многое простится, потому что его работа в основном и состоит в том, чтобы присваивать чужие жизни – заниматься плагиатом в изначальном значении этого слова. «Друзья и враги, бывшие и нынешние возлюбленные – все становятся зернами для писательских жерновов» (с. 104). Для Джона Апдайка точность воспроизведения жизни была важнее прочих нравственных соображений, поэтому через две недели после развода с женой он написал об этом рассказ. Милан Кундера описывал эту ситуацию так: «Писатель разрушает здание своей жизни и из его обломков строит здание своего романа» (с. 106).
Ричард Коэн внимательно наблюдает за этим процессом, унося с собой часть «обломков», чтобы описать их и разложить по полочкам. Исходным материалом для книги «Писать, как Толстой» послужили известные романы, а также мысли их создателей о литературе и творчестве. Русскому читателю должно быть приятно, что, судя по названию, за эталон романиста принят именно Лев Толстой. Повезло русскому изданию книги и с переводчиком: Ксения Артамонова сделала прекрасный, и даже вдохновенный, перевод.
Сергей ГОГИН
- 31 просмотр
Добавить комментарий